Афонские впечатления. Часть 2: Подняться на Святую гору — выше человеческих сил!

Автор: Татьяна Теточко

Дата публикации: 04.10.2016

Или о том, как опасно обходить запреты.

                     Великая Лавра. Соборный храм в честь Благовещения.

Не так давно в храме преподобного Сергия Радонежского состоялась беседа о путешествиях наших священников на Афон. В рамках этой встречи делились своими паломническими впечатлениями настоятель нашего храма протоиерей Ярослав Иванов, который побывал там в прошлом месяце, а также протоиерей Александр Бянкин, совершивший несколько паломничеств на Святую гору. Первую часть рассказа о путешествии вы можете прочитать здесь. Сегодня мы публикуем вторую часть рассказа. Путешествие на Афон продолжается!

Тяжелое восхождение

Случилось так, что в монастыре Великой Лавры мы не смогли разместиться. Из Лавры мы пошли в один румынский скит — Продром, во имя святого Иоанна Предтечи. И добрались туда как раз 11-ого сентября, в день усекновения главы Крестителя Господня. Мы молились в скитском храме, где совершалась девятичасовая служба. А на следующее утро, немного перекусив, мы пошли на встречу с отшельником Рафаилом.

Эта встреча всю нашу группу из десяти человек расколола на части… Четверых (в том числе и меня), отец Рафаил благословил совершить восхождение на гору Афон. Ее высота — 2033 метра. Мы созерцали гору Афон еще от Великой Лавры, издалека: возвышается вершина, высота очень приличная! На высоте 1300 метров находится храм образа Пресвятой Богородицы «Панагия» («Всесвятая»), а на самой вершине находится храм Преображения Господня.

Вид на гору Афон. Фотография взята из интернета.

Место, откуда начинают подниматься, называется «крест». Здесь действительно установлен поклонный крест, все пути отсюда ведут на вершину Святой горы. Как совершают восхождение на Афон все нормальные люди? Поднимаются до храма Панагии, там можно отдохнуть, заночевать, побыть на Богослужении. А под утро продолжают восхождение и к рассвету поднимаются на вершину Афона. А как сделали мы? Вообще-то, в этот день нас уже ждали в другом месте — в новых скитах.  Но мы проходим мимо горы — и как же мы на нее не поднимемся?.. В общем, мы решили (совершенно по-уральски), без ночевки, после ночной службы, в постный день подняться на вершину горы Афон, и вечером быть уже в другом месте! Представить это, конечно, можно… Но осуществить оказалось очень непросто.

На солнце было очень тяжело — градусов тридцать, наверное. Ослепительное солнце, в начале подъема уже не было никакой энергии. Только серпантин вел нас вверх и вверх. С нами шел футболист Дима, молодой парень. Даже он выбился из сил! Без молитвы мы бы не поднялись, это совершенно точно. Нужно было постоянно преодолевать себя.

На какой-то стадии я понял, что вот и «дотопали». Сил не осталось, и я просто лег под дерево. Чувствую, что мой «конь» пал: я и рад бы идти, да ноги не повинуются. Подумалось, что надо что-то в «топку» забросить, иначе ползти на вершину придется до самой ночи. Уже было пытался жевать хвою. Но тут мимо проходили паломники, я их окликнул: «Братья, есть что-то из еды?». Спас раб Божий Александр: он дал мне паштет, халву, хлеб, сушки! Я подкрепился. Александр тоже оказался русским. И он догнал потом Диму, а тот тоже уже еле шел. Александр подкормил и его, а потом признался мне: «А я думал, зачем я эти консервы взял?». Но он собирался ночевать, в отличие от нас, шел с рюкзаком, отдохнувший. Молодой крепкий парень, у него питание, вода. И тут мы, идущие с кондачка.

На вершине Афона мы были как дети

Но дальше было интересно: мы пришли на Панагию. В храме Панагии есть комната для отдыха, с кроватями. Мы пообщались, покушали, посмотрели на всех, собравшихся там ночевать, чуть-чуть отдохнули, попили крепкий чай… И пошли дальше. Немного «перезагрузились», и идти стало легче. К тому же, ближе к вершине стало заметно холодать. Мы вошли в облако, которое покрывает вершину Афона. Дул пронзительный ветер. А я оставил рюкзак с сухими вещами в монастыре — тащить его уже не мог. Вокруг уже практически не попадалось деревьев. Но вершина все еще была над нами, в облаке. Между прочим, мы вспомнили предание, согласно которому облако на вершине Афона обозначает, что на Святой земле находится Сама Матерь Божия.

На вершине Святой горы.

Когда мы поднялись, то от радости мы стали петь. На вершине были люди, американцы. Должно быть, они от нас были в легком шоке. В храме Преображения Господня я оставил записочки с просьбами помолиться, которые брал с собой из Челябинска. Мы специально переводили их на греческий язык.

Указатели пути.

Предание гласит, что в этом храме будет совершаться последняя литургия перед концом света.  А пока Иверская  икона «Вратарница» будет находиться на Афоне, мир будет стоять. И вот, Господь дал возможность нам побывать в этом храме.  «Очень символично, что храм, который стоит на самой вершине Святой горы, посвящен Преображению Господню, — задумчиво сказал отец Евгений, один из членов нашей небольшой группы, — Это словно напоминание о том, что цель жизни человека — преображение его ума, его сил, всего его естества… А на преображение себя надо понуждать через «не хочу». Вот и здесь, пока совершаешь восхождение, постоянно  посещают эти мысли: может, на Панагии остановиться, а дальше не идти?..». «Никто не верил, что мы дойдем!»- рассуждали мы между собой, — «Ведь все поднимаются на Афон с ночевкой, а мы прошли весь путь сразу».

Там, на вершине Афона, мы были как дети — радовались и пели тропарь Преображения. Вообще эта детскость — интересная и характерная черта афонских монахов. Это мы зачастую любим усложнять: там не ходи, тут не кланяйся, здесь не целуй. А у них все проще, никаких условностей.

Прикосновение к преданию

Как вы помните, изначально нас было десять. Но мы потом пошли разными маршрутами. И вот наша четверка, спустившись со Святой горы, отправилась в новые скиты. Новые скиты — это такое место, недалеко от Агиа Анны, откуда поднимаются на гору Афон. Там подвизается схиигумен Иларион, он живет на Афоне уже 35 лет. Отец Иларион рассказал, что где-то недалеко находится могила преподобного Иосифа Исихаста. Великий подвижник, который возобновил, по сути, духовную жизнь на Афоне. Общались мы, кстати, на смеси ломаных русских, английских и греческих фраз. Потом заговорили о келье священномученика Харлампия, жившего в конце III века в Греции. И отец Иларион начал рассказать, что он сам — постриженник некоего Харлампия. Оказалось, что это был Харлампий Дионисиатский. Он десять лет был игуменом монастыря Дионисиат, в котором нам через некоторое время довелось пожить и помолиться. Харлампий был светоносным духовным чадом Иосифа Исихаста,  благодать Божья действовала через него явно… Многие говорят о том, что старец Харлампий скоро будет канонизирован.

В Греции очень много храмов и часовен, многие из них открыты, можно зайти и помолиться.

Когда мы были в новом скиту, Господь сподобил так, что после молитвы мы находились возле могилки Иосифа Исихаста, в храме где он погребен, и мы там читали правило ко Причастию. То есть, здесь подвизались преподобный Иосиф и старец Харлампий, а потом мы здесь побывали и привезли из этого монастыря  их иконы. Это святые люди, и вот они — рядом. С ними общаешься, и поражает мысль: «Насколько близко небо!». Или вот, говорят мне: «Завтра пойдем служить Литургию в другое место». Приходим и смотрим, там сидит какой-то маленький старец и с ним два монаха. Потом пришел священник, начал службу. Очень просто он служил, толком без голоса… Но вот интересно: эта простота вообще не мешает молиться Богу. Вообще здесь, в этой чистоте, ни о чем больше не думаешь, кроме как о молитве, о Боге, и все время пытаешься только этим и заниматься. А потом мы узнаем, оказывается, что старец, который в то утро нас встречал в храме — схимонах Георгий. А служил — иеросхимонах Авраам, и они оба — члены братства старца Харалампия. Вот такие взаимосвязи. И все люди здесь — это живое святое предание. Некоторым уже по 90 лет, а они живут и служат. Мы однажды попали в такую группу схимников, совершающих литургию ночью, в афонском скиту.

Еще была мысль: как Афон нас примет? Конечно, оказываясь в таком месте, ты пытаешься приобщиться, что-то для себя получить. Но внутренне всегда прислушиваешься: как ответит, отзовется святая земля? Нередко с этим сопряжены искушения, которые возникают до поездки, на самой горе и после восхождения на нее. Без искушений жизнь быть не может, а на Афоне, коль это преддверие неба, они будут обостряться. И поэтому так важна молитва — до Афона, на Афоне, после Афона… В течение всей жизни.

Слушатели беседы

 С этого момента рассказ продолжил отец Александр:

К утру я думал: «Пресвятая Богородица, что же это?»

Святые нам говорят: что получишь, то и полезно. И так наша вера превращается в уверенность. Конечно, Афон — это сгусток благодати, но, как и сказал отец Ярослав, искушения там очень сильные. Проиллюстрирую это историей, которая случилась со мной.

Тогда я впервые за многие годы полетел за границу. Один, практически не зная ни английского, ни греческого языка. Мне говорили, что в Москве будет ожидать группа других туристов, к которой можно будет примкнуть, но никакой группы не оказалось, и я полетел на Афон один. Однако, на Афоне все складывалось чудесно: я жил в монастыре, послушание понес и причастился. И вот уже надо было возвращаться — как раз на Преображение Господне.

По уставу в те дни было запрещено купаться. А я же с Урала приехал, очень хотелось окунуться. Но не стал — успокоил себя тем, что после ночной службы пойду на берег, ножки омою. И вот, пришел: ночь, тишина, кипарисы, лунная дорожка… Я захожу в воду, ступаю, и вдруг слышу дыхание… У меня мороз по коже прошел: «Кто это?..». Ведь реально искушения всякие бывают! Полночь, тишина и сопение… Я стою и боюсь обернуться. Потом с молитвой оборачиваюсь, ко всему готовый, и вижу: какой-то камень лежит на берегу, а вода тихонечко заходит в щель под камнем и выходит с таким шелестом… Меня прямо отпустило! Однако, купаться уже не стал, пошел в гостиницу.

На следующий день снова иду на службу и думаю: «Ну как так, скоро уезжать!». И пошел на берег уже смело. Зашел в воду по колени, с наслаждением умылся. «Ну я же не купаюсь! — внутренне оправдывался я, — так, ножки помочить, это же мелочь».

«Аксион эстин» («Достойно есть») -название парома. Богородица там покрывает все, даже все корабли и паромы носят имена святых и Богородицы.

И вот наступает время возвращения. Денег нет у меня не было, так — несколько евро на проезд. В кармане лежал билет на самолет до России. Мне надо было попасть сначала в Уранополис на пароме, оттуда — на автобусе в Салоники. Приходит паром, мы с попутчиком, тоже русским, идем на пристань, а там как на футбольном матче на Первенство мира: не видно живого места… Тысячи и тысячи паломников! Ведь праздник Преображения как раз, а на Святой горе есть монастырь Преображения Господня. Паром оказался до отказа забит и нам мест не хватило. «Но у нас билет на самолет, нам срочно надо уплыть!» — убеждали мы. «Ничего не знаем, мест нет!» — и паром уплывает! Все греки, кому не удалось попасть на борт, разбежались, а что делать нам? Если ждать следующего парома, то мы уже опоздали на автобус, тем более, денег нет. А уж если еще и на самолет опоздаем… Признаюсь, проскальзывала мысль : «Хорошо бы остаться!». Но все-таки, надо было возвращаться.

Бегу назад, в архондарик монастыря, и рассказываю братии:
— Паром ушел полный. Нас туда не пустили.
— Да, — согласились братья, — они могут.
— Как же мне быть? — я волнение ощутил, — ведь у меня билет на самолет, а если опоздаем?..
— Еще один паром, «Святая Анна», придет через два часа. Может, вы на нем уедете.

Повсюду открываются виды удивительной красоты.

 Ладно, мы ждем два часа. Подплывает паром, пустой. И тут выезжает самосвал и начинает что-то на него сгружать. Оказывается, это был грузовой паром. Погрузка закончилась, паром уплывает. Мы опять остаемся, снова к братьям: «Что делать?». Один послушник помолчал и говорит:
— Есть еще один вариант. Можно уплыть от монастыря Ватопед — это не очень далеко, по горам часа три. Время у вас в запасе есть, вы можете туда пройти. И паром точно там будет, а у нас он, бывает, не останавливается.
— Ну да, спасибо… — говорю. Тут и без чемоданов порой не пройдешь по этим горам, не зная дороги.
А монах, уже уходя, вдруг оглядывается, смотрит и говорит:
— И молитесь. Покайтесь в чем согрешили.
А я думаю: «Вчера причащался ведь, исповедовался во всем!».

Уранополис, город, откуда отбывает паром на Афон. «Небесный город», известный со времен Александра Македонского. От древнего города в нем осталась одна башня.

Всю ночь мы бродили по окрестностям. Заблудились, оборвались, поранились. К утру пришли в монастырь, он был еще закрыт. Про себя я думал: «Пресвятая Богородица, что же это?». А в душе ведь ощущал свое лукавство: по Уставу нельзя купаться, а я купаюсь… В душе родилось раскаяние. И буквально тут же мы увидели приближающийся паром! Побежали в кассы, дрожащими руками купили билеты. Заходим — там никого нет. Наконец, приезжаем в Уранополис. А как же мы дальше поедем? Наши автобусы ушли… Пошли в кассы, к счастью, выяснилось что будет еще один автобус. Через час. А тут пляж…

Но там купаться уже было можно. Мы целый час не вылезали из воды, до судорог в ногах. В общем, там как нигде ощущаешь, что Богородица близко. Каждый твой вздох, каждая твоя мысль Ей известна. И не надо лукавить — если правила есть, то они есть. Не нужно их как-то обходить — ручки помыть, ножки помочить… Это уже грех, если нарушил заповедь, то будет и обратная связь. И там это особенно остро ощущается.

Неизвестно, как и куда этот заряд тебя повернет

Был еще один случай. Когда мы поднимались на Святую Гору, нашими попутчиками были профессиональные спортсмены. Они шли налегке, взяли только небольшие сумки. А я иду с палочкой. Вы бы, говорю, тоже палочки взяли. «Нет, батюшка, — ответили они, — мы хотим себя проверить». Что же, на полпути спортсмены «отпали». Губы у них покрылись коростой, почернели. Они были в совершенном изнеможении.

Мы там заночевали в монастыре Панагии, наутро поднялись на вершину. Но могу сказать: чтобы подняться и спуститься за один раз — это однозначно выше человеческих сил. Такое возможно только милостью Божьей. Более того, был случай, когда один паломник скончался, совершая восхождение — не рассчитал своих сил. И сейчас о нем молятся, поминают его. Видимо, так случилось по Промыслу Божьему.

Высочайший класс церковного искусства

И эти поездки дают такой заряд  уверенности в Божественной силе! Убеждаешься, что ни одно слово Бога, через Священное писание к нам обращенное, не остается неисполненным. А какие там службы! Мы здесь таких и представить не можем. Если проводить сравнения, то молитва на Афоне — это как серьезный спорт, а у нас как ЛФК. Один из духовных писателей сравнивал монашество разных стран. Скажем, французские монахи — это кавалерия. Немцы — это танкисты. Англичане — летчики. А на Афоне — спецназ. И вот эта духовная сила и Покров Божьей Матери ощущаются там. Говорить об этом можно бесконечно.

-Близок Господь, — продолжил отец Ярослав, — но не только Он. Близок и дьявол, и об этом там говорят спокойно. Для них увидеть беса — такая же реальность, как увидеть, допустим, ослика. Наши братья, которые были в прошлом году на Панагии, рассказывали историю: с ними был молодой человек (сейчас он — монах Виссариаон, а тогда он был Александром). Приехали они, поднялись на Панагию и заночевали. Там в комнате отдыха стоят двухъярусные кровати, на них паломников и размещают. В комнате они тогда спали одни.

Ночью один из братьев, который лежал на верхнем ярусе кровати, проснулся от странного ощущения. Лежа на боку, он чувствовал спиной, что позади кто-то стоит. А кровати там очень высокие. Но по ощущениям, этот стоящий должен быть ростом метра три. Ничего не понимая, брат пытается повернуться и посмотреть, и слышит низкий голос: «Не поворачивайся.». Он в страхе, не знает, что ему делать. «Лежу, молюсь, а что мне еще остается?». Конечно, там и так все время надо молиться, а тем более, если такое происходит. Тут надо только молиться, и не думать больше вообще ни о чем!

Утром когда они встают и начинают восхождение на Афон. И оказалось, что это было не только для того, кто лежал наверху, но и для Александра, который потом стал монахом, потому что он подняться на гору не смог. Этой ночью и он ощущал некое зловещее присутствие и наутро был абсолютно опустошен…

Поездки на Афон для нас становятся мощным потенциальным толчком, который неизвестно еще когда тебя повернет, в какую сторону и с какой силой. Мы сталкиваемся с такой полнотой, которую мы, земные люди, вместить не можем. Это неизмеримо ни в интеллектуальном плане, ни в плане историческом, ни в плане культурном. И это очень глубоко западает в сердце. А то, насколько это будет живо, как долго и каким образом будет действовать на нас, даже не знаем. Дай Бог, чтобы это все сберечь в душе и пронести через жизнь.

Материал подготовила Татьяна Колодяжная.

Фотографии из личного архива отца Ярослава и Роберта Риги.

Просьба соблюдать правила уважительного тона. Ссылки на другие источники, копипасты (большие скопированные тексты), провокационные, оскорбительные и анонимные комментарии могут быть удалены.

Вы можете поделиться этой статьей в сети:

6 0

3 589