+7 (351) 778-65-73
+7 922-739-99-93
регистратура
с 7:00 до 19:00
Беседа протоиерея Ярослава Иванова: «Дети и Таинства Церкви» + практические рекомендации
12.03 протоиерей Ярослав Иванов провел с родителями беседу на тему «Дети и Таинства Церкви».
Воспитание ребенка — одна из фундаментальных задач человеческой жизни. Современность ставит множество вопросов, а у православных родителей головоломок еще больше. Что делать, если ребенок не хочет молиться, и как определить для него молитвенное правило? Как исповедоваться семилетнему отроку? Как не отбить у подростка желание идти в храм? Об этом и о многом другом вместе с родителями нашего прихода размышляет настоятель храма преподобного Сергия Радонежского, руководитель отдела Молодежного служения Челябинской епархии, первый директор Челябинской православной гимназии протоиерей Ярослав Иванов:
«Не мешайте детям приходить ко Мне»
Насколько же различны между собой дети и взрослые. Мы погружены в суету — дети настроены быть здесь и сейчас. Мы идем от ума — дети идут от сердца. Часто это создает проблемы, но разрешая эти трудности, мы и сами растем.
Вопрос к залу: для чего мы воспитываем наших детей?
Чтобы им было легче жить, чтобы они сделали меньше ошибок, выросли порядочными гражданами, достойным продолжением рода. Для Царствия Небесного.
Верующий способен уже на земле воспринять Рай и Ад. Нам нужно воспринять Христа как образ силы, образ мысли, чувства, действия. Образ Бытия, которое переходит в Вечность. Более того, надо быть привитыми ко Христу: «Я лоза, а вы ветви». Привитие, причастие Богу есть принятие Его воли, исполнение Его заповедей. Поэтому миссия наша — содействие ребенку в его становлении во Христе.
Цель воспитания — своим содействием привести ребенка к самовоспитанию. Тогда у ребенка появляется ответственность за свою жизнь. И от этого опыта он приобретает представление о том, как воспитывать своих детей. Педагогика и психология, безусловно, могут нас многому научить. Мы должны знать, кто такой человек, которому мы хотим что-то дать на уровне духа, души и тела. На какой стадии он находится, что он способен понять, на что у него хватит сил. Но возрастание человеческого духа, человеческого сердца — это процесс невидимый, тАинственный, и прежде всего он заключается не в усвоении и употреблении знаний, а в привитии Духа Божьего уму и сердцу. В какой психологии изучается эта глубина? Как можно исчислить алгоритмом движение души в сторону спасения, где эти этапы?
Святитель Феофан Затворник прямо говорит: «Кто не причащается, тот не христианин». А всегда ли является причастник благодатным человеком? Может ли быть такое, что крещенный человек не причащался и не будет спасен? Откуда мы знаем? Разве это в наших силах определять? Очень важно понять, что направленность души человека, этот вектор, эта живая духовная энергия — воспитать ее — даже правильнее будет сказать — воодушевлять ее могут, конечно, и родители, и педагоги, и окружающий мир. И более того, как говорит Климент Александрийский, Бог — Педагог с большой буквы. Он — Детоводитель всех нас, Он больше всех нас старается и больше всех умеет. С другой стороны, какова здесь роль родителя?
Бывает что родитель и трудится, и молится, но у него не все получается. Сравним образ жизни родителя-христианина и не-христианина. Казалось бы, духовная атмосфера более способствует тому, чтобы обрести Христа. Но нередко бывает наоборот — ребенок, который находится в среде, несоответствующей его духовному становлению, вдруг каким-то образом вопреки всему становится устремленным к Богу, нуждающимся в Нем. Есть древняя история про двух девочек, которых продали на базаре. Одну девочку купила семья христиан, а другую — хозяйка публичного дома. Одна девочка росла в благочестивой среде, другая воспитывалась среди блудниц. В итоге они обе оказались на одной стадии духовного развития — обе согрешили. Но вектор девочки, которая росла у христиан, шел по нисходящей, в сторону удаления от Бога. А девочка из неблагополучной среды, напротив, боролась с грехом и шла к покаянию.
Задача родителей — привитие ребенку веры. Бдительность к его душе: нужно заботиться о ней, возделывать, убирать камни, выдергивать сорняки и удобрять. Одно из свойств настоящей, Божественной любви — человек перед Богом отвечает за свои мысли по отношению к любимому человеку, за свои действия (и за бездействие). Проявление любви — умение слышать. Но мы нередко не слышим наших детей, потому что слушаем себя. Мы настолько правильные, как будто давным-давно не совершаем тех проступков, в какие впадает ребенок. Мы как будто бы забываем о том, в каком состоянии он находится, какие у него сейчас трудности — возрастные, социальные. Поэтому мы понимаем, что нашей заботы недостаточно — и тогда приходит молитва.
Есть много молитв о детях. Из них можно понять, на что следует обратить внимание в своем ребенке. В них мы просим, чтобы Господь оградил, направил и наставил там, где мы оградить не в силах. И Бог заботится о наших чадах больше нас: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис.49:15).
Как приобщать ребенка к Церкви
Таинство — само слово указывает на то, что совершаемое таинственно. Другое название — «мистерия» — «ничего не вижу, ничего не слышу». У любого Таинства есть видимая сторона — обрядовая и сторона невидимая. В Таинстве Причастия под видом хлеба и вина мы вкушаем Тело и Кровь Христовы. «Тайна сия велика есть», говорит апостол Павел. Это тайна Боговоплощения, это Таинство веры. От того, насколько мы понимаем это и можем об этом говорить, зависит то, насколько поймут наши дети. Но опять же, есть общение ума и другое дело — общение сердца, которое происходит на другом уровне и не всегда нуждается во многих словах. Сердечный разговор рождается из любви, а любовь есть слышание и понимание меры. Когда я слушаю другого человека, пытаюсь понять его меру, его способность и силу восприятия, и говорю ему то, чего ему сейчас достаточно. Бывает, что ребенок еще не понимает каких-то вещей, и тогда достаточно любящему папе, маме его обнять, дать ему что-то посильное в этом случае и он это понесет. Ребенок может умом не понимать, но сердцем предваряет: «Маме это ценно, а значит, ценно и мне, я ведь ее люблю». И это скорее связано с той радостью и любовью, которая между мной и мамой есть.
Нам удобнее общаться посылами: пойди туда, сделай это. Но мы-то когда причащаемся причащаемся на основе СВОЕЙ веры, своего знания и опыта. А у детей этого всего еще нет, они идут, потому что нам доверяют. А что губит доверие? Раздражительность. Нетерпение. Требовательность. «Права я или неправа?!». Как ответит ребенок? «Права…». И через какое-то время научится говорить так, как от него требуют. Это не воспитание сердца — это воспитание шкуры. Со временем шкура может огрубеть настолько, что ребенок скажет: «Хватит. Я сбрасываю с себя это ярмо». Казалось бы, воспитание сердечное не так эффективно, как эта дрессировка. Оно очень длительное и результаты видны далеко не сразу. Но это очень важно. Это не значит, что мы не должны побуждать ребенка — наше «Я» настолько ленивое, что даже себя приходится постоянно побуждать. «Я не хочу молиться» — и тогда мы себя, конечно, не уговариваем, а заставляем. Но опять же, я знаю, для чего мне это нужно и потому иду и встаю на молитву. Ребенок этого не понимает! И потому здесь очень важен посыл и условия, которые побуждают ребенка к восприятию веры. Поэтому жизнь в Таинствах, через исповедь и причастие происходит возрастание ребенка скрытое от наших глаз. Наша задача — привить ребенка к Церкви.
Почему мы причащаем маленьких детей? у Господа есть благодатные силы, которые восполняют сердечные силы, укрепляют дух. Вос-питание — восполнение питания. Бывая в храме, ребенок привыкает к обстановке богослужения, к пению, иконам. Другое дело, что если мы принуждаем ребенка к посещению храма, церковь у него будет ассоциироваться с принуждением. Он и так устал — а надо еще стоять на службе. Он хочет спать — а надо рано вставать. Он голоден — и тут его ведут в церковь натощак. Очень много комплексов может сформироваться у ребенка по отношению у Церкви. И потому приобщение к вере должно быть добровольным.
Как это сделать, кто-нибудь знает? Никто. Тут всегда есть определенный риск. Сколько мы с вами наделали в свое время ошибок! Большинство людей, сидящих здесь, начали воцерковляться уже в определенном возрасте. Произошло что-то, что подтолкнуло к вере — мы осознали и начали менять себя, понимая что дальнейшее сползание в яму приведет к крушению моей личности, работы, семьи. Ребенок этого не понимает, у него нет остроты переживания греха, он не видит его последствий, и восприятие церкви у него не столь яркое.
Воцерковление — это образование посредством вхождения в духовную среду. Через причастие — вершина всех таинств. Это главный смысл привития — причащение, приобщение. Мы прививаемся Богу, Он сообщает нам Свои благодатные дары в преодоление страстей. Никакие силы, ни человеческие, ни ангельские, не могут дать этой полноты. Поэтому конечно, необходимо готовиться к таинству. Подготовка заключается прежде всего в молитве.
«Батюшка, какое правило читать моему ребенку?»
Молитва — это разговор. Есть разговор бытовой, есть беседа по душам — вы прекрасно понимаете, в чем разница. «Иди сюда, иди туда, делай то, вставай, ложись, ходи, не ходи, делай уроки, не делай уроки». И совсем другое — обращение к сердцу ребенка: «Сядь, посиди. Ну что у тебя произошло? Что ты думаешь?». А если маленький ребенок, даже просто по голове погладить. Молитва в какой-то степени процесс, близкий к этому личному, интимному разговору. Теперь представьте, как у нас порой формируется молитва и во что она превращается. Формальное произнесение каких-то слов, которые я должен сказать, потому что так определила Церковь. И если мы к этому придем как к единственной доступной форме молитвы — то это катастрофа.
Истинная молитва очень красива. Ведь красота — это единство формы и содержания. Мы можем правильно произносить молитвенные слова, стоять в правильной молитвенной позе, но если при этом сердце остается холодным — цель молитвы не достигнута. Молитвенное правило — правИло, оно правит, формирует душу и сердце — и это процесс. Может оказаться так, что не только у детей — у меня самого ничего не получается! Но ребенок, в отличие от нас, порой действительно умеет молиться. Может быть, по форме не очень верно, но по содержанию…
Когда я был директором воскресной школы при кафедральном соборе, мы неоднократно становились свидетелями того, как по молитве детей совершаются чудеса. Однажды в паломнической поездке в Верхотурье одну девочку укусил энцефалитный клещ. Детей поставили на молитву, рассказали и попросили помолиться. Мысленно мы уже попрощались с этой девочкой… Однако дети помолились. Клеща извлекли. Медицинское обследование показало что он заражен энцефалитом, но девочка осталась здоровой! И таких примеров очень много. Ребенок упал с горки, получил сотрясение мозга, рассечение. Казалось бы, серьезная угроза. Мы попросили детей помолиться о подруге. В итоге девочка воспряла, вытерли лоб — там маленькая царапина и больше никаких следов падения…
Но куда нередко уходит эта детская молитва? Какая должна быть мера молитвенного правила? Вопрос нерешенный, и решить его нельзя. По каждому ребенку нужно смотреть отдельно. Поэтому у меня нет универсального ответа для тех, кто спрашивает: «Батюшка, а какое правило нам читать?». Как ребенок молился до этого, молился ли вообще, с молитвословом или без? Есть дети, которые в семь лет вычитывают утреннее и вечернее правило. В итоге к десяти годам знают его наизусть, а в одиннадцать вообще перестают молиться. Какую цель мы ставим? Чтобы ребенок читал правило на радость мне и моим родственникам, или чтобы он обрел необходимость обращения к Богу? То же самое — молитвенное правило перед Причастием. Вы — духовник своего ребенка, вы помните об этом? Вы знаете его меру. Священнику эта мера не всегда известна — хотя, если он хорошо знает ваше чадо, он действительно может дать рекомендацию.
Если в вашей семье созданы условия, есть молитвенный дух, то ребенку проще. Он подошел к маме или папе: «Мам, благослови меня на чтение вечерних молитв». И идет в умиротворенном состоянии, открывает свой молитвослов и читает. И другая ситуация, когда постоянно играет музыка, работает телевизор, родители заняты невесть чем, в доме постоянно шум и дрязги. Когда родители не показывают примера молитвы — или именно «показывают», читают демонстративно. Если нет этой любви, этой меры, этой красоты к которой тянется душа ребенка, то такая молитва будет отталкивать. Здесь вопрос к родителю — а как он сам молится, что читает? «Я полностью вычитываю правило и того же требую от ребенка» — требуйте. Только помните, что полностью скопировать родительскую жизнь невозможно. Мы можем только отчасти повторить какие-то шаги, раскрыть какие-то таланты. Ребенок должен раскрыть в себе то, что в него заложено Господом Богом. А мы должны ему в этом способствовать.
Один из важных моментов — у каждого ребенка должен быть свой молитвослов. Обязательно, сколько бы детей не было в семье. Молитвослов может оказаться таким собеседником к которым ребенок обращается очень долго. Моя дочь в некоторые моменты жизни возвращается к своему детскому молитвослову. Пусть там маленькое правило — другие молитвы она дочитает из другой книги. Но здесь — ее прикосновения, ее мысли, чувства, ее слезы, ее время, минуты. Он намоленный. И это значимо. Замечательно если у вас дома есть молитвослов с пояснениями. Если в семье есть традиции совместного чтения, вы иногда разъясняете ребенку молитвы — вы делаете великое дело. Попробуйте разобрать вместе молитвы «Отче наш», «Богородице Дево», и вы поймете, что даже просто создать условия для разговора с ребенком о молитве — это уже успех. Сейчас есть разные молитвословы — «школьный», «детский». Может оказаться так, что у вашего ребенка будет «взрослый» молитвослов — тогда вы можете карандашиком отметить ему те молитвы, которые ему пока будут по силам.
Утренние и вечерние молитвы отмечайте самые простые. «Отче наш», «Богородице Дево», молитва Ангелу-Хранителю и так далее. Постепенно можно добавлять что-то еще. Идеально, когда ребенок сам участвует в формировании своего молитвенного правила: вы разобрали какую-то молитву, обсудили: «Будем ее включать?- Да, будем!». То есть и добровольно, и уже и не своевольно — это выбросил, это прибавил.
Помните, что маленькое правило — тоже хорошо. Пусть хоть маленькое, но будет. Два важных принципа развития — постоянство и постепенность. У нас часто из-за гордости, неопытности не хватает терпения. Мы хотим, чтобы ребенок сразу стал святым. Хотя сами многого не можем ни повторить, ни сделать, ни научиться. Поэтому очень важно терпение. Спросите настоящих педагогов, настоящих врачей — они понимают, что для исцеления души нужно время.
Конечно, здесь мы не говорим о вопиющих случаях, которые нужно пресекать. Когда следующий шаг — падение, драма, катастрофа. Такое тоже бывает. Иногда необходимо включать всю свою энергию, чтобы пресечь недопустимое, иногда ваше действие должно быть постепенным и ласковым. Воспитание не всегда предполагает только поглаживание по головке. Любовь может быть и справедлива, и строга. Таинство причащения требует молитвы, а молитва требует усилия по формированию сердечного расположения.
Если с утра я хорошо помолился, но потом весь день бегаю, и вечером не до молитвы, радость что хоть ноги не сломал… Нет мира в душе, суета. А представьте, каково ребенку, у него мысли еще больше скачут. Образы, которые возникают у него в голове, мгновенно уносят его, поэтому ребенок неусидчивый. Конечно, нам проще не лезть к нему.
Обратите внимание на то, какой вы во время молитвы. Вы обращаетесь к Богу, у вас есть направленность, вектор? Жажда общения с Богом? Есть ли у вас стремление «рассеянный ум собрать»? Ведь несобранность прямо противоположна этому вектору. Сосредоточенность — одна из необходимых составляющих молитвы. Но это очень трудно. Иногда нам в молитве что-то непонятно, что мы делаем в таком случае? Правильно, читаем дальше. Вот я вчера читал святителя Григория Паламу. Прочитал, пошел было дальше. Понял все набекрень, возвращаюсь обратно, перечитываю. И вот разобрался, оказывается, все довольно просто. Но это труд.
Молитвы, та же Псалтирь написаны на славянском языке. Сколько людей читает русский перевод параллельным текстом? Единицы. А Псалтирь — мощная книга. Наша нация ментально во многом была воспитана именно на этой книге. Замечаете, что слова Псалтири нас умиляют? Порой в тексте раскрывается такой смысл. Но нам некогда в него вникать — «надо кафизму вычитать». И ребенок тем более ничего не поймет, он будет читать молитвы просто потому, что ему мама сказала. Но если мама все же помогла разобраться, то ребенку проще.
Я знаю замечательный опыт одной семьи: папа и мама читают молитвы, а дети рядом. На табуретках. Стоят. Да как стоят хорошо, на табуретках — на одном уровне с родителями, со свечками в руках! Хорошо, если семья читает вместе хотя бы маленькое правило. Прочитали — а дальше у каждого свое, самых маленьких можно уложить. В каждой семье своя механика, это вопрос уклада. Если у меня в душе порядок, я создам уклад. Особенно это касается главы семейства. Я не помню случая, чтобы я позвал супругу молиться, а она сказала бы «нет». Наоборот: «Я уже половину прочитала, но с тобой еще раз прочту!». Настолько желанный этот процесс, если он идет от сердца.
Вопрос: «Дочь молится очень медленно. Если мы читаем молитвы в моем темпе, она не успевает их понять. А в ее темпе — это растягивается на долгое время. Какой скорости нам следует придерживаться?».
Первую часть ее молитв вы можете читать в ее темпе. А потом отпускать ее, или укладывать спать, и дочитывать свои молитвы. Но обычно любой коллектив всегда равняется по самому слабому. Хотя в церковь приходит и первоклассник, и студент, и для всех звучит усредненное ровное чтение. Наша задача — тех, кто создает атмосферу дома — создать усредненные условия.
Ребенок и причастие: «Кто достойно исповедуется, тот святой»
Насколько часто нужно причащаться ребенку? Опять же,это зависит от того, какую жизнь он вел. Как он молился, что читал. Если семья невоцерковленная, старшие дети не причащаются — это одно дело. А если дети причащаются, уже есть навык — это совсем другое дело. Поэтому тут не может быть одного взгляда: «Причащаться раз в три недели, в две недели, в месяц…». Есть маленькие дети, которые причащаются еженедельно. А если ребенок старше семи лет, и опыта церковной жизни в семье не было, то надо, простите, на этом ребенке проводить эксперимент.
Могу сказать, что причастие до семи лет отличается от причастия после семи лет тем, что ребенок должен уже исповедоваться. Но при этом ребенок не всегда готов осознать свои грехи. Он может быть действительно виноват, но с другой стороны, он как бы не совсем вменяемый — ему этот проступок нельзя вменить. Поэтому исповедоваться ребенок должен тогда, когда он помнит грех, понимает что это плохо и желает в этом покаяться.
Тут тоже многое зависит от опыта духовной жизни в семье, от того, насколько у вас доверительные отношения. Есть внимательные дети — с малых лет он готов всматриваться в глаза родителей, говорить о духовных вещах. А есть дети, которые настолько взвинчены и энергичны, что просто не могут исповедоваться! И если такой ребенок приходит потому что «мама-папа сказали» — то это преступление родителей. Потому что такой ребенок не будет каяться, он будет формально выполнять обрядовую сторону Таинства, которое в это случае Таинством не является. Понимание требует времени, внимания и желания. Привести маленького человека в размышлениям вроде: «Я грешен в этом, этом и этом, буду исправляться» — процесс очень сложный, который и в нас нередко формируется с трудом. Недаром говорят — кто достойно исповедуется,тот святой. Ведь «правильно покаяться» означает больше не повторять этот грех. Мы же нередко идем на исповедь с одним и тем же.
К исповеди надо готовиться. И когда мы говорим о причастии детей старше семи лет, разные священники имеют разные точки зрения. Протоиерей Владимир Воробьев, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, придерживается такой точки зрения (я с ним согласен): если до семи лет он причащался еженедельно, после семи ему необязательно отныне каждую неделю исповедоваться перед причастием. Пусть исповедуется, скажем, раз в три недели — тут тоже все индивидуально. Многое зависит от священника. Кто-то скажет: «Нет, должен непременно исповедоваться!», и все. Это общий формальный подход. Разумеется, это не значит, что родители сами могут махнуть рукой и сказать: «А, и нечего тебе исповедоваться, тебе еще рано».
По поводу присутствия ребенка перед причастием на всенощном бдении. Если раньше он не ходил в храм вечером, резкое введение такого порядка будет для него катастрофой. Поэтому нормально, если родители будут готовиться к периоду семи лет, будут водить ребенка в храм вечером — на помазание, потом часик постоять. Может быть, приходить чуть пораньше в другой день. И постепенно-постепенно ребенок прививается. То же самое — о Литургии. Детей приводят к «Отче наш», детей чуть постарше — к «Символу веры». Чем раньше начнете приучать, тем лучше, с трех лет ребенок легко может побыть в храме. Другое дело, мы опять же должны смотреть на его состояние. Если ему тяжело, он устал, неделя была трудная — допустим, началась школа, а тут еще и в воскресенье вставать, идти на причастие, потом в воскресную школу… И здесь нужно быть очень внимательным. Иногда в воскресный день можно оставить его дома — пусть поспит. Но не так: «Давай поваляемся!». Мы должны сказать, что это против порядка вещей, что в церковь мы ходим не лишь бы-лишь бы. Что церковь в этой ситуации — лечебница, что это, в том числе, трудовое делание. «Но сегодня мы делаем попущение, чтобы ты отдохнул, восстановил силы, а в другой раз мы обязательно пойдем». Только нужно убедиться, что ребенок действительно устал, а не манипулирует вами. Иногда приходится урезонить: «А не слишком ли?».
Идеально, когда родители заодно. А если один идет в храм, а другой спит, то ребенок имеет полное право сказать: «Я тоже хочу спать». Если объяснять что, к примеру, папа всю неделю работал, он устал и поэтому не идет в храм, то чадо может начать думать: «Вырасту, буду работать как папа и смогу в церковь не ходить». Про меру поста, просмотр телевизора и телефона, игру в «танчики» и прочее я здесь даже не говорю.
Здесь возникает вопрос — а как МЫ сами были воспитаны. Понятно же, что если в семье была традиция вхождения в церковь, читали в детстве Ивана Шмелева, то это одна история. Только зачастую таких традиций у нас нет, мы сами их создаем. Это своего рода эксперимент на наших детях, мы не знаем наверняка, как правильно. Поэтому лучше «недо», чем «пере». Это касается и молитвы. и поста — всех детей под одну меру нельзя подогнать.
Еще раз о принуждении: «Во время службы я считал квадратики на полу»
Еще раз о принуждении. Лучше давать детям не улов, а удочку — побудить самому искать ответы на вопросы. Почему мы ходим в церковь? А почему папа ходит на работу? А почему то, почему это? Иногда нужно немного и потерпеть. Я знаю одного человека — сейчас он уже закончил Московскую Духовную Академию. О своем детском церковном опыте он рассказывает так: «Во время службы я квадратики на полу считал». У него тот период прошел. Другое дело, чем человек занимается помимо храма? Это путь проб и ошибок, и у каждого он свой.
Ребенку будет проще преодолеть подростковое время, если он приобрел много навыков — ходить в храм на всенощную и на Литургию, молиться утром и вечером, соблюдать пост. И родители должны спрашивать себя: «А все ли мы для него сделали?». К отцу Борису Ничипорову, который был Заслуженным учителем России, Царствие ему Небесное, однажды пришла женщина. Она работала с подростками девиантного поведения — трудными. В этой ситуации вопросов намного больше, чем у нас. А батюшка внимательно на нее посмотрел и спросил: «Вы много плакали?». Вот и мы, много ли плакали, молились о наших детях?
Вопрос: Ребенок-подросток не хочет идти в храм. Я не хочу все время давить на него.
В жизни все по-разному. Иногда от ребенка остается один упрямый бычок. Как с ним можно говорить? «Бычок, идем в стойло!» — «Не хочу!» — «Вот у меня есть кнут, у меня есть сила, мы должны это сделать, согласен?» — «Согласен». А в каких-то случаях нужно объяснять, обращаясь к его сердцу: «Понимаешь, ну так надо». У меня есть друг, священник. Его сын-подросток однажды ему сказал: «Пап, давай с тобой поговорим по-простому, без этого твоего православия. Ты меня не слышишь никогда». Ведь у сына или дочери есть своя воля, свой ум, свое сердце, и надо это помнить.
Если ребенок лежит пластом, а мы говорим ему, что он должен бежать — то мы неправильно взвесили его возможности. А если мы говорим: «Вставай, давай сделаем несколько шагов» — то мы сделали хоть что-то, преодолели его тяготение, расслабленность. А бывают дети-хищники. Такого ребенка нужно обуздывать, держать на вожжах, где-то ругать — опять же, в меру. «Так, дружок, стоп. Ты пока еще сын/дочь, поэтому послушай, что я тебе говорю. Сегодня мы будем делать вот так». Он конечно, будет возмущаться и проявлять недовольство. Но постепенно — особенно когда будет возможность, нужно проговаривать ситуацию. Есть такой прием — «Я-высказывание». Вместо «Ты должен, ты должна, ты меня позоришь, ты не делаешь», нужно строить предложения от первого лица: «Я хочу, чтобы ты… Мне неприятно, когда ты…». Это обращение к личности. Чем раньше мы начнем разговаривать с чадом как со взрослым понимающим человеком, тем раньше дитя начнет отвечать за свои поступки. Мы скажем: «Два раза получится — три раза не получится». А то и десять раз не получится. А потом будет еще переходный возраст, когда и вовсе дети станут другими. Но могу вас обрадовать — хорошо, когда переходный возраст наступает когда ему и положено, в 13-16 лет, а не в 18,19,20.
Мама и папа — они как иконы. Все у них получается, все четко и ясно. Поэтому ребенок слушается их, не может ничего против сказать, и кажется, что кризиса не возникло. А потом у ребенка появляется сила, появляются возможности, появляется мнение, подкрепленное окружающим миром — одноклассники, однокурсники, армия… И тогда бывают истории — сын был вроде нормальным парнем, а пришел из армии, сел за компьютер, ушел в интернет и не вернулся. В каждой семье свои особенности — у многодетных своя специфика, о них мы сегодня даже не говорим — им лучше самим о себе рассказывать.
Вопросы подросткового возраста связаны с бдительностью родителей, с их терпением, молитвой, с их всегдашней готовностью отложить все дела и выслушать своего подростка. Если он говорит, это просто великое благо, потому что чаще всего они молчат о том, что с ними происходит. А происходит очень много — он заново познает окружающий мир, отношения с людьми, свое тело. У них происходит гормональный всплеск и трясет так, как никогда.
Дети в интернете: культура ведения страницы в соцсетях
Вопрос: Сейчас много говорят про «группы смерти» в социальных сетях. Ребенок вступает в эту группу и разными методами воздействия его склоняют к самоубийству. Причем родители зачастую ничего не подозревают. Что делать?
Сейчас нужно просматривать страницу вашего ребенка ВКонтакте, абсолютно все группы. И больше ничего не остается делать, нужно сидеть и смотреть. У нас в православной гимназии с этим связаны все возникающие проблемы. Родители вообще не следят, чем интересуются их дети. А я вам скажу! Группы смерти — это даже не самое страшное, что есть в Сети. Есть, к примеру, сообщество «Эстетика безобразного». Фотографии: вывернутые кишки, задницы… Нормальному человеку на это глядеть невозможно — мальчик из гимназии заходит туда постоянно, ставит лайки. На странице ученика шестого класса множество групп с пошлым контентом. Когда классный руководитель говорит об этом родителям, они делают круглые глаза и говорят: «Этого не может быть». Родителей ВКонтакте зачастую нет — с одной стороны, это вроде и правильно, а с другой — кто знает, что там у ребенка? Активный захват внимания идет также в Инстаграме. Там очень быстрое обновление новостной ленты, непрерывный поток фотографий. Что делать? Мы стараемся создавать какой-то положительный контент, но это капля в море. Совсем отказаться от Интернета для ребенка сейчас будет шоком. Есть понятие «запретный плод» — чем больше мы запрещаем, тем сильнее будет желание быть к этому причастным. Поэтому надо вырабатывать культуру ведения страницы. Разговаривать: «А что ты хочешь показать своей страницей? Лицо, маску… Морду?». А вообще, в конечном итоге, задача нашей молодежной работы, работы нашего педагогического отряда — используем социальные сети как инструмент создания события в реальной жизни. Хороший выход — это организовывать для ребенка творческое пространство в реальности. Пусть он будет занят — музыка, творчество, спорт.
Меня часто обвиняют в эгоизме. Но я действительно думаю, что большинство проблем, связанных с ребенком, можно решить только через исправление ситуации в семье. Если я не решу свою проблему, то не смогу и помочь человеку, находящемуся рядом. Не могу создать мир внутри себя и в своей семье — не смогу выстроить и мир вне моей семьи. Иначе это будет бутафория, игра. Такая педагогическая иллюзия: «Идите туда, я там не ходил, но вы, может, дойдете!». Есть очень хорошая мысль: вначале человек хочет спасти весь мир, к середине жизни — спасти своих близких, а к концу понимает, что спасти хотя бы себя… Выстраивайте отношения с детьми, из этих отношений родятся условия для воцерковления. Ну естественно, не все можно вместе делать — два алкоголика тоже между собой замечательно общаются. Мы говорим о любви к Богу, о понимании друг друга, уважении и прощении. Если папа не уважает маму — как будет ее уважать ребенок? Если ребенка наказывают за нарушение поста, а папе можно не поститься — ребенок промолчит, но он этого НЕ понимает. Все эти вопросы решаются внутри нас.
От редакции: А в завершение отец Ярослав предложил родителям провести для детей совместную подготовку ко причастию на приходе преподобного Сергия Радонежского в ближайшее время.
Подготовила Татьяна Колодяжная.
Фото: Тамара Кондакова.
2 
0
В начало страницы 